Слово редактора
На братских могилах не ставят крестов
Никифоров Сергей Григорьевич, руководитель лаборатории «АРХИЛАЙТ», к. т. н.
Вопрос о том, что вокруг чего вращается, будоражил умы ученых и простых людей еще во времена становления римского права. Конечно, правдой о космических объектах жители того времени еще не обладали, поэтому с уверенностью не могли точно утверждать, где край Земли, и что день сменяет ночь отнюдь не усилиями молящихся об этом священников. Зато уже тогда крайне скудно образованные жители планеты хорошо понимали другое, хотя и схожее с первым, правило: кто и вокруг кого должен вертеться. Скорее всего, именно эти знания положили начало упомянутому юридическому начинанию, которое открыло широкую дорогу целой науке ограничения и регламентирования отношений между людьми.
Таким образом, люди сложили правила собственного поведения в виде юридических законов еще за тысячу лет до понимания законов физики, собственно и определяющих само их существование на планете. Указанное нарушение последовательности не могло не сказаться на развитии науки и человека впоследствии. Так, например, само открытие того, что «все-таки она вертится!» оказалось в свое время «вне закона», а некоторым известным ученым стоило мучительной гибели на костре. Однако и сейчас плоды этого нарушения мы уже очень остро ощущаем как в мировом сообществе, так и у себя в Отечестве. Основная суть современных наших законов — это огромное количество жестких рамок соответствия, переступить которые очень легко, поэтому в одно мгновение можно превратиться из простого «объекта налогообложения» в закоренелого преступника. Однако мировая юриспруденция пошла дальше. Она не только «забыла» о том, какие законы первичны, но и решила устанавливать свои — юридические, причем даже… для планет. Хорошим примером сказанному может служить решение XXVI Генеральной ассамблеи Международного астрономического союза десятилетней давности, где было принято решение изменить определение термина «планета». Судя по такому подходу, в этом органе уже явно превалируют юристы, а не астрономы, поэтому после данного решения планета Плутон перестала соответствовать высоким требованиям человечества, а Солнечная система сократилась до восьми планет. Основной «претензией» к этой, самой далекой, планете оказалось отсутствие значимой гравитации, практически не оказывающей влияния на соседние объекты. Стоит отметить, что, по странному стечению обстоятельств, Плутон имеет площадь поверхности, равную площади Российской Федерации, которую, в свою очередь, примерно в то же время многие страны перестали принимать за экономического партнера. Подобные смысловые параллели имеются и в отечественной науке. Недавно в столице нашей Родины закончила работу очередная, 11-я конференция «Нитриды галлия, индия и алюминия: структуры и приборы». Традиционно на этом мероприятии состоялся обмен опытом среди ученых и специалистов в области эпитаксии и применения нитридов в приборах. Однако организованный в рамках конференции круглый стол с участием основных потребителей нитридных структур — представителей крупных отечественных светотехнических предприятий — показал, что представленные в течение ряда лет результаты исследований не доведены до промышленных применений, а промышленники хотят приобретать хоть и дорогие, но отечественные светодиоды. Таким образом, сам собой возник вопрос: зачем тогда все эти наработки и научные достижения? Несмотря на присутствие в зале большого количества ведущих ученых отрасли, однозначный ответ найден не был. Но очевидным оказалось то, что государство явно не заинтересовано в развитии науки, и, также упустив из рук промышленность, не желает не только готовить специалистов за свой счет, но даже и организовывать эту подготовку, денационализируя вузы. «Вузы до сих пор убеждены, что должны готовить «человека-творца», а творцы не всегда и не везде нужны: главное — взрастить потребителя, который сможет правильно использовать достижения и технологии, разработанные другими», — пояснил некогда один из прежних руководителей Министерства образования и науки. Однако потребитель никогда не сможет обменять новую технологию на любые заплаченные ему деньги, а творец, при желании, разработает ее и без них. Так неужели, подобно этой далекой и холодной планете, наша наука о полупроводнике, почти столетие считавшаяся передовой, покинет свою орбиту и затеряется среди других, таких же безжизненных, став лишь обломком в отечественном «поясе Койпера» потерянных достижений? Но для тех, кто создавал ее, для которых «нет ни одной персональной судьбы — все судьбы в единую слиты», и тех, кто все еще верит в ее «гравитацию», эта конференция стала проявлением последней. И, хотя осталась надежда, что каждый истинный творец обязательно продолжит свое дело, несмотря на любые решения, имея такую перспективу, «разве от этого легче?».
