Для меня будто ветром задуло костер, когда он не вернулся из боя…
Памяти Екатерины Трофимовой

Сергей Никифоров, д. т. н.,
главный редактор
«Ах, как хорошо, если бы…» — говорим мы, когда нам хочется поделиться своими мыслями о чем-то желанном. И пресловутое сослагательное наклонение, которого так не терпит история, предоставляет такую возможность. Часто с сожалением мы так говорим и о тех, кого уже нет с нами, чтобы на время мысли о них продлить их жизнь среди нас.
К сожалению, только так мы можем теперь говорить о нашем литературном редакторе Екатерине Трофимовой… В конце этой весны тяжелая болезнь навсегда забрала Катерину, забрала целый мир, частью которого был наш журнал, наши авторы и его читатели. Нам очень повезло, что на протяжении многих лет мы могли соприкасаться с ее творчеством. Именно так можно охарактеризовать Катину работу над нашими материалами, зачастую совсем непростыми, которые, будучи написанными техническими специалистами, сложны для восприятия. Ее подход к связыванию, на первый взгляд, несвязуемого был уникален и больше походил на психологический детектив с расследованием причин такого варианта изложения материала его автором. Ведь иногда важнó понимание предыстории и обстоятельств того, почему вообще родился тот или иной эпизод, и все это, пусть и в коротких правках и дополнениях, несомненно, передавалось читателю. Вместе с тем, она владела широкими и очень глубокими познаниями сути того, что публикуют все редактируемые ею издания нашего издательства («Файнстрит»). Такой уровень эрудиции сочетался с идеальным чувством юмора и серьезным жизненным опытом.
Все мы помним ее статьи в нашем же журнале «Чего хотят женщины? (Освещение рабочего места вышивальщицы)», «Carpe diem, или Синдром отмены», в которых она, входя в роль то обывателя, то «покупателя лампочек» с компетенцией профессионала освещала сразу все стороны насущных проблем качества освещения и светодиодных ламп. Будучи модератором наших «Круглых столов», она как виртуозный конферансье увязывала разноликие ответы в один смысловой ряд, после чего весь материал выглядел как стройная стенограмма реального заседания. Каждая ее правка, будь то пропущенная кем-то запятая или переписанный заново кое-как набросанный в процессе творчества целый абзац, могли быть результатом большой работы по поиску смысла того, что хотел сказать автор. Таким образом Катя закрывала собой амбразуры нашего прежнего, и подчас слишком среднего образования в области родного языка, позволяя нашим светлым, но спутанным, как ноги коней на выпасе, мыслям быть понятными остальным.
Вероятно, именно поэтому многим нашим техническим и научным разработкам не суждено было бы получить развитие, поскольку они бы так и остались плодом воображения лишь в наших головах или на наших устах. Мы учились у нее кругозору, учились проводить параллели сухим техническим темам и «подтягивать» аналогичные по смыслу примеры событий из совершенно иных сторон жизни. Таким образом, многие наши выводы и утверждения выглядели как отражение в поставленных под разными углами зеркалах: вроде везде тот же объект, но с некоторых сторон он выглядит совсем по-другому. Работа и общение с Катей, совместный анализ и доработка сотен разнообразных статей, которые просто не могли после этого выйти в свет «непричесанными», открыли нам интерес к нестандартному, нетривиальному взгляду на технические разработки и исторические факты в науке. Иногда можно было даже задать вопрос самим себе: «Зачем мы все здесь нужны?», когда большинство наших материалов Катерина могла написать и без нас. Особенно когда, как в школьном сочинении, доходило до разбора грамматики и правописания. И снова нам повезло, потому что шестым чувством Катерины был русский язык. Нам приходилось останавливать ее, когда «под настроение» она уже почти «перекраивала» какую-нибудь статью о сложностях эпитаксии излучающих гетероструктур или формирования качественного слоя с минимальным тепловым сопротивлением в кристалле в подобие романа или детектива, несмотря на то, что в слове из трех букв автор мог сделать четыре ошибки. И это оттого, что у большинства из нас существует значительный разрыв между тем, что мы думаем, хотим сказать, говорим, и тем, как это все можем изложить на бумаге. И этот разрыв не был для нас препятствием, пока между нашими мыслями, словами и письмами была Екатерина.
Вот поэтому в те дни предстоящего лета, узнав о трагедии, каждый из нас понял: «Только кажется мне — это я не вернулся из боя». А как же сослагательное наклонение? Наверно, история оправданно его не приемлет, но часто она забывает, что сама состоит из судеб тех людей, о которых, к сожалению, в другом наклонении уже сказать нельзя. Ах, как хорошо, если бы… и эти слова прочитала Катерина. Но я уверен, что ей сейчас лучше оттого, что их прочитали вы.